(оценок: 2
, среднее: 5,00
из 5)
О книге «Созвездие волка. Слезы звезд» Миа Тавор
“Созвездие волка. Слезы звезд” — это третья часть серии “Созвездие волка”, в котором Миа Тавор описывает жизнь подростков и их взаимоотношения. Главная героиня, шестнадцатилетняя Алекс, приходит в новую школу, где встречает не только друзей, но и врагов, а каждый ее неосторожный шаг может открыть зловещие тайны, которыми пропитана атмосфера школы. Читать этот роман будет интересно всем любителям захватывающих приключений, которые перемежаются с глубоким драматизмом жизни главных героев. Любовь, ненависть, месть, ревность, коварные интриги — все смешалось в этой захватывающей книге.
Главная героиня Алекс — сирота. Она потеряла родителей в автокатастрофе и была вынуждена переехать к родственникам и поступить в новую школу. Зло и жестокость одноклассников, с которыми столкнулась девушка, потрясли ее до глубины души. Однако Алекс не стала опускать руки, а попыталась вырваться и доказать, что она — сильная натура. Со временем у нее появляется свой круг друзей, однако общение с ними приводит ее к мрачным открытиям и заставляет раскрывать секреты, которые тщательно оберегаются от посторонних глаз. Но и враги не дремлют. Жестокие соревнования, устраиваемые в школе, не дали ей выбора — нужно бороться за свое место под солнцем яростно и самоотверженно, ведь на кону стоит все…
В третьей книге читатель обнаружит, как стремительно накаляется обстановка вокруг главной героини. Соревнования позади, однако всплывают некоторые любопытные подробности об их проведении. Алекс становится объектом страсти и неожиданно оказывается в окружении самых невероятных событий. Миа Тавор ведет повествование очень гладко и последовательно, не забывая об основном: главная героиня — подросток; ей не хватает жизненного опыта, и во многих ситуациях она ведет себя необдуманно, совершая массу ошибок и “выгребая” за их последствия. В целом персонажи получились очень органичные и понятные: у каждого — своя жизненная драма, устремления и надежды, страхи и опасения, бушующие эмоции в душе.
Книга “Созвездие волка. Слезы звезд” — отличная возможность скоротать вечер, полностью переключившись на увлекательный художественный мир. Язык произведения удивительно легкий, образный и чувственный. В финале Миа Тавор оставляет много открытых моментов, обещая продолжение необыкновенной истории. Несмотря на то, что это — роман о подростках, его интересно будет читать и более взрослой аудитории — страсти здесь разыгрываются недетские, да и автор затрагивает важные философские проблемы, о которых полезно размышлять в любом возрасте.
На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Созвездие волка. Слезы звезд» Миа Тавор в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Созвездие Волка. Слезы звезд
Миа Тавор
…Для всех этих людей звезды – немые. А у тебя будут совсем особенные звезды…
(Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц)Все умирает. Со временем даже звезды сгорают.
(Мэтью Стовер. Месть ситхов)© Миа Тавор, 2016
© Valery Frost, дизайн обложки, 2016
ISBN 978-5-4483-3708-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Недовольство поднималось вверх вместе с тонкой струйкой дыма от дорогой, превосходно закрученной сигары. Тягостное и сгущающееся, словно густой туман, оно медленно заполняло собой теплый воздух кабинета, постепенно вытесняя изысканный, пряный аромат.
– Почему вы думаете, что на этот раз ваши меры принесут результат?
Бесстрастный, непроницаемый, леденящий кровь тон, которым это было сказано, заставил ее внутренне напрячься, но худощавая, строго одетая женщина c туго завязанным пучком седеющих волос на затылке распрямила плечи. Перед Главой Совета она не могла вести себя иначе. Слишком многое было поставлено на карту. Еще одна подобная оплошность могла оказаться для нее роковой.
– Я все исправлю. Вы можете на меня положиться.
Она вложила в эти слова всю свою уверенность, однако лицо пожилого чернокожего мужчины осталось беспристрастным. Женщине пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не отступить под его пристальным, пронизывающим взглядом, больше напоминающем ей глубокую черную бездну, чем человеческий взгляд. Дрогнув, она нервно подправила сомкнувшийся на ее шее воротник водолазки.
– Как я могу быть в этом уверен? – блики горящих на стенах свечей отражались на его лоснившейся, прорезанной глубокими морщинами коже. Одна рука неторопливо поднесла ко рту горящую сигару, вторая спокойно лежала на обитом кроваво-красным бархатом подлокотнике кресла. Ухоженные, холеные, длинные пальцы, задумчиво поглаживающие роскошную обивку, украшало массивное, золотое кольцо с внушительной печатью льва. – Что заставит меня поверить в то, что эта задача все еще вам по силам?
Наравне с колоссальным напряжением, которые она испытывала, находясь здесь, где-то глубоко внутри закипело раздражение. Никогда прежде Совет не выказывал неудовлетворения ее работой, которую она безукоризненно исполняла вот уже почти три десятка лет. И она прекрасно знала, чья это вина.
– Я знаю, что последние события развернулись не так, как я планировала… Кхм, как было бы угодно всем нам. Но больше это не повторится, – она перевела дух. – Я гарантирую, что все необходимые для этого меры будут приняты. У меня есть план, и на этот раз ситуация будет под моим контролем. Если вы позволите, я сейчас же изложу вам…
Мужчина, чья голова к его годам уже покрылась сединой, словно инеем, и чей пронизывающий взгляд отзывался в ней внутренней дрожью, обратил свое внимание на кончик тлеющей сигары, задумчиво покручивая ее в руках.
– Под контролем… – безучастно отозвался он, не давая ей продолжить. – Вы знаете… Когда нам пришлось принять эти нелегкие решения, а именно нарушить свои же законы, запрещающие нам под любым предлогом причинять вред тем, кто в полной мере обладают нашей силой, многие из нас сомневались. И я чувствую, что сомневаются до сих пор.
Тлеющая сигара в его руке медленно чертила в воздухе завораживающие восьмерки. Женщина наблюдала за ними подобно тому, как жертва наблюдает за глазами питона, постепенно чувствуя заполняющую ее беспомощность.
– Но только не я. И вы знаете почему?
Крохотные бусинки пота мелькнули на ее лбу.
– Совет всегда принимает взвешенные и необходимые для нас решения, – ее голос прозвучал сдавленно. Она снова подправила узкий ворот, который впервые за все время почему-то нестерпимо душил ее.
– Нет. Просто потому что я не могу позволить себе такую роскошь, – отрезал он. Словно вторя ему, в комнату ворвался яростный порыв ветра, едва не затушивший испуганные свечи. Потревоженные язычки в серебряных канделябрах неистово задергались, сражаясь с внезапным сквозняком. Женщина едва не бросилась, чтобы прикрыть распахнувшееся окно – она знала, что этот человек этого не одобрит. В его кабинете ее роль сводилась к пассивному слушанию.
Когда пламя снова как ни в чем не бывало задрожало на тонких фитилях, его вытянутая тень на стене осталась такой же ровной и прямой, как и до этого.
– Уже несколько десятков лет я возглавляю Совет и у меня нет времени на сомнения или ненужные сожаления. Но не из-за того, что я уверен, что всегда поступал правильно… Женщина с трудом могла заставить себя смотреть в его бездонные глаза. Казалось, они медленно вытягивали из нее силы.
– А потому что сомнения – это пустая трата времени. Времени, которое, при всем моем могуществе, остается единственным, что мне не подвластно.
На одно призрачное мгновение его лоб прорезала
"Дорога сделала последний плавный виток - и моим глазам открылось большое, потрясающей чистоты озеро. На его покатом берегу, окруженный зеленью и деревьями, возвышался роскошный трехэтажный особняк. Облицованный солидным темно-серым камнем, он изобиловал высокими оконными рамами и подавлял своей идеальной симметрией и размерами. Тяжелую входную дверь из темного дерева и стекла украшали мраморные колонны, и даже отсюда я могла рассмотреть, что ее венчала каменная печать с изображением льва. Несмотря на красоту окружающей природы, она выступала лишь жалким фоном этому внушительному архитектурному строению.
Дорога, змейкой извивающаяся у озера, привела меня к высоким чугунным воротам. Дрожь внутри усилилась. Захотелось тут же развернуться и умчаться прочь, но я не могла подвести миссис Клиффорд.
Набрав в грудь воздуха, я приоткрыла окно и чуть трясущимся пальцем нажала на звонок, избегая глядеть вверх на мрачно взирающие на меня камеры. Ждать не пришлось. Едва я коснулась холодной поверхности кнопки, как железный лев посередине разъехался в стороны - ворота без единого звука распахнулись.
Во дворе, огороженном высокими живыми изгородями, было пусто. Не считая сверкающей машины Джейка на парковке перед домом. При виде ее руки непривычно похолодели. Объехав большой мраморный фонтан по широкой подъездной аллее, я припарковала свой пикап так, чтобы быстро выгрузить заказ и сразу умчаться прочь. Задерживаться здесь я не собиралась.
Аккуратно вынув коробки из кузова, как учила меня миссис Клиффорд, я направилась к двери, балансируя на ходу и молясь о том, чтобы эта хрупкая конструкция в моих руках вдруг не рассыпалась от внезапного порыва ветра, который к этому времени заметно усилился.
В точно выверенный момент массивная входная дверь передо мной распахнулась.
- Добро пожаловать в фамильное поместье Хэртфордов, мисс, - высокий, пожилой, преисполненный внутреннего достоинства дворецкий в белых перчатках и черном сюртуке оглядел меня, подпрыгивающую на одной ноге, с издевательским интересом. Было заметно, что мой вид не соответствовал его пониманию о рабочем профессионализме.
Впрочем, это не помешало ему галантно поклониться и пригласить следовать за ним по длинному широкому холлу.
Изнутри особняк был еще более роскошным, чем снаружи. Повсюду пространство украшали мраморные статуи львов, столики с позолоченными лампами и дорогими вазами, на светлых стенах висели красочные пейзажи. Однако мне было не до рассматриваний - пританцовывая на носочках, я послушно следовала за ним, из последних сил стараясь ничего не уронить на этот дорогущий и чертовски скользкий пол.
Дворецкий проводил меня в просторную, хорошо освещенную столовую. Потолки здесь были высокими, а за большими окнами раскинулся живописный ландшафт, жемчужиной которого было уже замеченное мною из машины озеро. Затем с величавой сдержанностью поклонился и удалился прочь. Я хотела спросить вдогонку, что мне теперь делать, ведь миссис Клиффорд почему-то не дала мне никаких инструкций на этот счет, но одна из коробок начала предательски выскальзывать из рук. Пока я искала, где их пристроить, насмешливого дворецкого и след простыл.
Что ж, у меня тоже не было никакого желания здесь топтаться - я ни на секунду не забывала, в чьем доме нахожусь. Я быстро разложила коробки с пирожными на краю длиннющего банкетного стола. Стол был красивый, антикварный, из красного дерева, явно сделанный на заказ. Но больше подходил для того, чтобы восхитить человек этак тридцать гостей, чем для уютного семейного обеда.
Последним молниеносным движением я подправила чуть примявшуюся ленточку и развернулась к выходу, втайне радуясь, что все прошло куда лучше, чем я ожидала.
Все, я свое дело сделала. Теперь можно сматываться.
- Разве тебе не велели узнать мнение клиента? - его голос застиг меня, когда я уже приближалась к спасительному выходу.
Волна радости и облегчения схлынула куда быстрее, чем появилась. Я замедлилась, чувствуя, как колотится в груди сердце. Последний раз, когда я слышала этот высокомерный, грудной, ненавистный мне голос, был на той вершине, когда я, измученная, голодная, израненная, в запекшейся крови, стояла там с единственным верным для меня решением - идти до конца.
- Тем более такого, как я, - надменно прибавил он. Затылком я чувствовала на себе его тяжелый взгляд.
- Все пожелания можно высказать по телефону. Там есть визитная карточка, - грубовато отозвалась я, делая еще один шаг к широкой арке, отделяющей столовую от холла. Ну же, осталось совсем чуть-чуть!
- Мне бы хотелось высказать их лично, - резко произнес он мне в спину. - Тем более, когда нам с тобой есть, что вспомнить. Ты не находишь?
Его намек на соревнование заставил меня вздрогнуть. Но только придал мне уверенности.
- Нет, - спасительная арка была в нескольких сантиметрах от меня. Сбежать отсюда! Быстрее! Еще одно движение - и я скроюсь за ней.
- Жаль… - как-то нехорошо протянул он. От его тона, в котором сквозила неприкрытая угроза, в животе скрутило. - Как я и думал, обслуживание в этом месте не стоит и ломаного гроша. Что ж, тем приятнее будет видеть, как эту невзрачную кафешку закроют, а на ее месте откроется что-нибудь куда более стоящее. Такое, в котором умеют ценить своих покупателей. Я советую тебе подумать об этом, прежде чем ты сделаешь еще один шаг.
Прикрыв глаза, я остановилась. Пальцы скользнули по холодной стене и отпустили ее. Еще одно мгновение понадобилось мне, чтобы собрать всю ненависть в кулак, запрятать ее глубоко внутри, а затем придать лицу самое непроницаемое выражение, на которое я в этот момент была способна.
Я обернулась. Наши глаза встретились - и я снова очутилась на той вершине. Воспоминание было неприятным, болезненным, вызывающим спазм, и мне стоило немалого труда его подавить.
- Мы делаем все возможное, чтобы наши клиенты остались довольны, - сухо продекламировала я фразу миссис Клиффорд, с которой она неизменно заканчивала принимать заказы по телефону. - И будем рады выслушать все мнения… лично, - последнее слово я процедила сквозь зубы, ненавидя его всей душой.
- Так-то лучше, - цинично отозвался Джейк. Затем оторвался от высоких дубовых дверей, которые вели в столовую откуда-то с другого края, и неспешной, развязной походкой приблизился к столу. - Я знал, что с тобой можно договориться.
Его равнодушный взгляд скользнул по коробочкам и пакетикам, которые я, как умела, разложила на столе.
- «Веселый Пряник» - это что, какая-то шутка? - пробормотал он, презрительно разглядывая визитку, которую я воткнула на самом верху.
Затем медленно, словно нехотя, склонился над столом, опершись на него обоими руками, и поднял на меня зеленые глаза. Они пылали огнем.
- Александра, - произнес он, щурясь и меряя меня взглядом с ног до головы, словно чего-то не понимал. - Смелая Александра. Единственная, кому удалось от нас убежать. Оно того стоило?
- Еще как!
Слова вырвались у меня прежде, чем я успела их обдумать.
Джейк хмыкнул. Огоньки в его глазах стали опасными.
- Вей, - негромко позвал он. В ту же секунду рядом мелькнул белый накрахмаленный фартучек и чинно сложенные ручки.
Мой пульс мгновенно участился - я узнала Веики. Старшую сестру Лин. За всеми этими событиями у меня совершенно вылетело из головы, что она будет работать у Джейка!
Не обращая на меня внимания, она послушно метнулась к хозяину.
- Раскрой это, - приказал он таким тоном, будто сам брезговал прикасаться. Она послушно выполнила приказ и отошла, встав у другой стороны прохода, в любой момент готовая снова броситься к нему по первому же зову.
- Наверное, неплохо работать у родителей твоего приятеля. Видно, что тебя несильно нагружают работой, - он снова смерил меня взглядом, но я не ответила. Все, о чем я думала, было чтобы это поскорее закончилось. - Что ж, давай поглядим, чего стоит эта ничтожная пекарня с идиотским названием.
Он отшвырнул на пол дорогую бумагу, в которую так заботливо и с таким мастерством завернула заказ миссис Клиффорд, и критически осмотрел содержимое. Корзиночки лежали перед ним, сверкая белоснежным кремом нежнейшей, требующей необычайного мастерства текстуры, и разнообразными начинками. По столовой, как по волшебству, распространился умопомрачительный аромат.
На долю секунды я поверила, что все прошло идеально. Заказ выглядел потрясающе. Ему не к чему было придраться.
- Не впечатлен, - вдруг резко промолвил он, смахивая самую крайнюю корзиночку с брусничным джемом на пол. - Как я и ожидал, оказалось несъедобной дешевкой, - вторая корзиночка с шоколадным сиропом полетела вниз и, перевернувшись в воздухе, плюхнулась прямо на начищенный до блеска паркет.
Я оторопела.
Веики бросилась подбирать, но Джейк остановил ее быстрым движением головы.
- Назад, - приказал он, сверля меня пылающим взглядом. - А что тут у нас? Клубника? Недостаточно свежая. И это то, что они посылают своим клиентам? - Третья корзиночка в мгновение ока оказалась на полу.
Внутри меня заклокотал гнев. Я прекрасно знала, что он делает это нарочно - все, что было на столе, буквально источало свежесть. Глаза Веики расширились от ужаса, но Джейк только начал распаляться. Его ладонь приблизилась к четвертой корзиночке.
- Все, с меня хватит! - не выдержала я. То, что он делал с заботливо приготовленными для него мамой Уилла десертами, с которыми она провозилась несколько часов и за которые так волновалась, было для меня невыносимо. - Ты… ты…
Джейк задержался и склонил голову, ожидая продолжения. Его сузившиеся глаза говорили о том, о чем я и сама думала в этот момент - если я осмелюсь произнести то, что намеревалась, мне конец.
- Кажется, мнение мне ясно. Я ухожу! - стиснув кулаки, я решительно развернулась к выходу. Это было уже слишком!
- А мне ясно, что если ты покинешь эту комнату без моего разрешения, то я сделаю так, что никто больше не закажет ничего в этой забегаловке, - громко прорычал он. - А мамаша твоего дружка не найдет больше работу ни в этом городе, ни где-либо еще. Достаточно одного моего слова - и они окажутся на улице. Будь в этом уверена!
Сцепив пальцы, я молча сглотнула. В его власти сомневаться не приходилось. Со своей стороны, окинув меня взбешенным взглядом, Джейк вернулся к своему развлечению.
Застыв как каменная статуя, я скрепя сердце наблюдала, как корзиночки одна за одной летели на пол. Изощренную пытку, которая длилась около часа, усугубляли его ехидные замечания, с которыми он растягивал это «удовольствие», с сознательной жестокостью выбирая, какую скинуть следующей.
Веики округлившимися от страха глазами смотрела в пол, больше не смея вмешиваться. Мне же было тошно. Любовно испеченные миссис Клиффорд сладости теперь валялись на полу беспорядочной кучей крема, ягод и смешавшихся друг с дружкой джемов.
Когда последняя корзиночка слетела на пол, он выпрямился.
- Завтра в это же время. Тот же заказ.
Я вылетела из этого дома пулей.
Пикап бросало и заносило на поворотах, мотор надрывался и ревел, пока я мчалась обратно в кафе. Мокрые после омывшего землю дождя деревья проносились мимо со скоростью ветра, а пение птиц и звуки леса смешались в барабанную дробь у меня в ушах.
Как же я его ненавидела!.."
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Созвездие Волка. Начало
Миа Тавор
© Миа Тавор, 2015
© NATA, дизайн обложки, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
От автора
В первую очередь хочу выразить любовь и благодарность своему супругу, без поддержки которого эта книга вряд ли увидела бы свет.
Огромное спасибо художнице NATA за прекрасную обложку.
Также хочу поблагодарить Олесю Козачок (Дутчак) и Инну Нестерову за первые комментарии.
Приятного чтения.
Пролог
– Звезды в последнее время молчаливы. Это знак.
В роскошно обставленном зале воцарилось тяжелое молчание. Некоторые из присутствующих обменялись встревоженными взглядами.
– Знак того, что вы стареете, – холодный женский голос прорезал наступившую тишину. – Наше могущество не нуждается в чьем-либо подтверждении. Тем более, когда дело касается древних суеверий.
Большинство сидевших вокруг вытянутого стола людей согласно закивали. Удовольствовавшись их поддержкой, она продолжила:
– А что касается ваших… наблюдений, – ее тонкие губы презрительно скривились, – советую вам сменить очки. Напишите запрос, и Совет будет рад покрыть вам всю стоимость этой покупки.
Раздалось несколько одобрительных смешков.
Подернутые дымкой глаза старика обратились в ее сторону.
– Вы отрицаете очевидное. Наши предки всегда руководствовались звездами. Ваше пренебрежение может дорого нам обойтись.
– Что вы хотите нам сказать? – в мужском голосе сквозило ледяное спокойствие, и тревожные перешептывания вокруг немного поутихли.
– Нам нужно быть осторожными. То, что вы сделали, может иметь серьезные последствия.
– То, что мы сделали, было необходимо, – отрезал тот же властный голос. – Вы знаете это не хуже нас. К тому же хочу вам напомнить, что вы поддержали решение Совета.
«Я всего лишь не возразил», – мысленно подправил его старик. Впрочем, он прав. Разве есть какая-то разница?
Чувствуя, как его провожают неодобрительные взгляды, он подошел к окну и взглянул вверх. В его впавших, окруженных глубокими морщинами глазах застыло тревожное беспокойство. Словно он единственный в этой комнате видел то, что неподвластно остальным. «Их глаза застилает самонадеянность и спесь», – удрученно обратился он к мерцающим сверху звездам. Но вслух негромко произнес:
– Как бы вы не относились к моим наблюдениям, они никогда меня не обманывали. За всю нашу историю ни одно из предыдущих поколений ни разу не осмеливалось нарушить древний закон. А мы забылись… Мы раз за разом переступали запретную черту. – Он тяжело вздохнул. – Боюсь, что расплаты за это не миновать.
Перешептывания возобновились. Отбрасываемые черными фигурами тени то и дело отчаянно вскидывали руки и жестикулировали. Одни пытались что-то безуспешно доказать, другие кивали или поднимали руки в знак протеста. Большой зал, в котором столетиями собирался Совет, перевидал на своем веку множество лиц, но впервые был свидетелем столь разных чувств, охвативших всех присутствующих. Словно неподвижный, молчаливый свидетель тайны, взирал он свысока на высокого красивого мужчину, упивающегося своей незыблемой властью, и печальную молодую женщину с отрешенным взглядом, в душе которой глубоко затаилась боль вины. Отметил он и обаятельного седого мужчину, который, в отличие от остальных, видел во всем происходящем внезапный подарок судьбы – возможность осуществить мечту, которая давным-давно затаилась в его сердце и день за днем терзала его изнутри.
– Сейчас не время для сожалений, – возразила сидящая за столом женщина лет тридцати пяти. На фоне разгорающегося в камине пламени утонченные черты ее лица приобрели почти дьявольскую красоту, но это застывшее, красивое лицо было напрочь лишено каких-либо эмоций. Однако холодный каменный свод вряд ли можно было этим обмануть: он-то знал, какие противоречия раздирают ее бесчувственное сердце. – Выбор давно сделан – и содеянного не вернешь. Все, что было решено и сделано, делалось ради блага нашего рода, ради самого факта существования этой школы, и никто не смог бы обвинить нас в обратном. Давайте не будем этого забывать.
Казалось, окружающие только и ждали этих слов. Они удовлетворенно закивали, и напряженные секунду назад лица постепенно расслабились. Лишь печальная женщина все еще смотрела на сложенные на коленях руки.
Старик вздохнул. Она была права, но ее слова не принесли ему облегчения. Необъяснимая тревога поселилась в его сердце и тревожила его покой с того самого памятного дня, когда в этом самом зале они впервые, с невиданной доселе легкостью нарушили нерушимые предписания, веками сохраняющие их род. И старик знал, что ничего уже не будет, как прежде. «Какова бы не была грозившая нам опасность, мы не имели права так поступать», – тоскливо подумал он. Но тогда они были слишком напуганы, слишком растеряны, и впервые за свою долгую жизнь он пожалел, что не в силах повернуть время вспять. С другой стороны, смог бы он один убедить Совет? «Это был твой долг», – напомнил он себе, разглядывая просветлевшие лица.
Собрание закончилось. Люди вставали и, более не обращая внимания на старика, торопливо покидали зал.
Он остался и какое-то время взирал на мерцающие сверху звезды. Когда все наконец-то разошлись, каменный свод услышал то, чего так боялись покинувшие его люди. Губы старика вновь зашевелились. Не отрывая глаз от мягко светившегося ночного бисера, он с горечью произнес:
– Теперь все, что мы создавали столетиями, может рухнуть в один момент.
Глава 1. Новый дом
Крупные капли дождя отдавались глухим эхом под ветхой черепичной крышей, жалобно скрипевшей от резких порывов ледяного ветра. Подойдя к окну, я прижалась лбом к холодному стеклу и продолжала молча наблюдать за покачивающимися на ветру голыми ветками деревьев. Некоторые из них склонялись над крышей и от сильного ветра ударялись о черепицу, создавая гулкий зловещий стук, сопровождаемый непрерывными завываниями ветра.
Тяжелые воспоминания накатили с новой силой. Весь предыдущий месяц прошел для меня словно в тумане. Сначала ужасная весть об автокатастрофе, за ней – бесконечное мелькание семейных адвокатов, новость об опекунстве, и наконец переезд. Перелет и поездка с аэропорта до нового дома заняли почти двое суток, и к ее концу я была уже такой уставшей и измотанной, что почти не помнила, как поднималась по ступенькам мимо дяди, тети и двоюродных брата и сестры, о существовании которых раньше не подозревала. Угрюмые выражения их лиц не оставили и тени надежды на то, что мне тут хоть немного рады.
– Три года, – прошептала я, – мне надо вытерпеть всего три года. Когда мне исполнится восемнадцать, я сразу же уеду из этой дыры.
Ураган, который начался через пару часов после моего приезда, продолжал усиливаться. Громкие завывания ветра эхом отдавались в комнате. Даже огонь в большом старом камине не осмеливался перечить не на шутку разбушевавшейся стихии – лоскутки пламени лишь изредка слабо шевелились. Внезапный порыв, принесший с собой ледяной холод, прервал мои печальные размышления и заставил поежиться.
Я оторвалась от запотевшего от моего дыхания окна и осмотрелась. Большую часть не слишком большого пространства загромождали два больших чемодана и запечатанные, никем не тронутые картонные коробки, которые доставили еще до моего прибытия. Ноутбук сиротливо выглядывал из-под сумки, небрежно брошенной на потертый коричневый диванчик возле камина. Его старая обивка были такой же тусклой и унылой, как все остальное в этой комнате. Огромная деревянная кровать с резной деревянной спинкой в изголовье возвышалась над скромным интерьером, включающем в себя небольшой дубовый шкаф и ветхий стол с облупившемся от лака, шатким стулом. От тяжелых бархатных штор, нависающих на единственное окно в комнате, веяло промозглой сыростью.
«Как не похоже на мою прежнюю светлую, прекрасно обставленную комнату», – с горечью подумала я. Когда мне исполнился год, родители переехали из Франции в Лондон и приобрели большой, викторианский особняк. Я вспомнила, как тщательно, со вкусом, но без особой любви выбиралась любая, украшающая мою комнату безделушка. Цвет наволочек обязательно должен был соответствовать бежевому цвету стен, а ковер гармонично перекликался с воздушными шторами. Целому штату прислуги в накрахмаленных фартуках грозил серьезный нагоняй, если зоркий мамин глаз хоть в чем-то усматривал изъян. Пока я оглядывала свою новую комнату, до меня постепенно доходил весь ужас моего теперешнего положения.
Часть знакомых вещей, должно быть, валяется теперь в коробках, небрежно скинутых здесь грузчиками. Я вдруг поняла, что не знаю, кто запихивал в них осколки моей прошлой жизни, аккуратно выводил новый адрес и подписывал бланки. Тогда это меня не волновало, да и сейчас не особо. Прошлого они мне не вернут. Вместо этого снова вызовут мучительную безысходность и тоску, терзающие меня с того ужасного дня, раз и навсегда изменившего мою жизнь.
Я подошла к камину и протянула руки к огню. Слабое тепло коснулось кончиков пальцев, но и оно было не в силах принести мне хотя бы секундное облегчение. «Что мне делать? – стучало внутри. – Как жить дальше?». Привычный мир вдруг раскололся на две половинки, и впервые в жизни я не знала, что ждет меня впереди. Когда-то ясное и безоблачное будущее, в котором я могла бы иметь все, вдруг стало зыбким и обросло серой мглой, поглощающей меня все больше и больше с каждым новым днем.
Где-то снаружи скрипнула половица, и я вздрогнула, ожидая стука. Но его не последовало. Из-под двери в комнату проникала лишь узкая полоска подрагивающего желтого света.
«Показалось», – успокоила я себя. Старый дом скрипел и постанывал от бушующей на улице непогоды, и моя комната то и дело наполнялась новыми странными звуками, от которых по коже разбегались холодные мурашки. И этот внезапный звук за дверью не исключение.
Но стоило мне вернуться к своим печальным мыслям, как скрип повторился уже ближе. Все внутри мгновенно похолодело.
Кто бы не стоял сейчас в коридоре, он определенно меня услышал.
Затаив дыхание, я продолжала прислушиваться, но наступившую тишину нарушало лишь слабое потрескивание дров в камине: сосновые поленья шипели и громко трескались пополам, выпуская новые стопки искр.
Призвав на помощь все свое мужество, я встала, сделала нерешительный шаг к двери и приоткрыла ее.
Передо мной расстилался длинный, залитый тусклым светом проём. Светло-зеленые стены украшали портреты незнакомых людей. Клочки паутины на покрытых слоем пыли золотых рамках наводили на мысль, что до них очень давно никто не дотрагивался. Снизу донеслись приглушенные голоса. Разобрать, о чем они говорили, было невозможно.
Я уже собиралась вернуться в безопасное пространство комнаты, как мое внимание привлекла серая ткань, небрежно наброшенная на одну из картин. На одном ее краю свисала потрепанная и видавшая виды бахрома. Судя по всему, она когда-то служила шторой, но выгорела на солнце и теперь годилась только для того, чтобы завесить чей-то портрет. Изображенного на картине человека здесь явно не жаловали.
Я вспомнила, как перекосились лица моих родственников, стоило таксисту открыть передо мной дверь. «Кто бы ты не был, увы, ты в этом ты не одинок», – мысленно обратилась я к портрету. Бегло осмотрев коридор и убедившись, что там никого нет, я на цыпочках подошла к картине и приподняла прикрывающую ее ткань.
На меня смотрела молодая темноволосая женщина потрясающей красоты. Пыль, покрывающая картину, не смогла скрыть необычную синеву ее ярких, полных внутреннего огня и своенравия глаз, в оправе длинных, пушистых ресниц. Струившиеся по плечам темные, густые локоны подчеркивали безукоризненную белизну тонкой фарфоровой кожи, а тонкие, сложенные на коленях, руки без всякого сомнения принадлежали аристократке. Вопреки своей внешности, явно свидетельствовавшей о богатстве, она была одета в простое голубое платье, а на шее поблескивала скромная серебряная цепочка.
Неужели она тоже живет здесь? Или когда-то жила?
Я попыталась рассмотреть дату и подпись художника, но обвивающая раму паутина надежно скрывала от меня углы холста, а других надписей на картине я не заметила. Женщина показалась мне отдаленно знакомой, словно я где-то уже видела ее. Залюбовавшись красивым полотном, я забыла про все вокруг.
Я спохватилась. Хорошее же впечатление я произведу, если в первый же день меня застанут в коридоре, рассматривающей то, что здесь явно пытались скрыть.
Повернувшись, я с быстротой молнии метнулась в свою комнату. Но едва я успела отскочить, как дверь резко распахнулась и на пороге возник закутанный в длинную, вязанную шаль женский силуэт.
Сделав шаг в комнату, высокая худощавая женщина уставилась прямо на меня. Отблески огня играли на ее некрасивом лошадином лице, утяжеленным массивным подбородком, а холодные, расчетливые глаза смотрели на меня с нескрываемым отвращением. Она осталась стоять возле двери сморщив нос, словно я была каким-то опасным микробом, от которого стоит держаться подальше.
Я видела свою тетю всего один раз в детстве, когда она навестила нас в нашем доме в Англии. Тогда я приняла ее за одну из многочисленных знакомых моей мамы. Все, что я запомнила с тех пор, были сердитые крики в гостиной – они с моей матерью о чем-то ожесточенно спорили. После этого она уехала, и я никогда не видела ее снова. До сегодняшнего дня.
– Сестра моего мужа никогда не отличалась тактом по отношению к родственникам, – резкий ледяной голос рассек тишину комнаты, словно лезвие. – Подбросить нам свою никчемную дочь, не оставив при этом ни гроша на ее воспитание – это так в ее духе.
Я почувствовала, как слова впиваются в меня, словно огромные кровожадные пиявки. Мне захотелось возразить, но в груди болезненно защемило и стало трудно дышать. Мысли о родителях все еще вызывали острую, ни с чем несравнимую боль, над которой эта женщина жестоко насмехалась.
Вполне насладившись произведенным впечатлением, она сурово поджала тонкие губы и оглядела беспорядочно разбросанные вокруг вещи.
– Итак, слушай и хорошенько запоминай, – рот ее кривился, а острые как иголки глаза сверлили меня колючим взглядом. – Есть правила, которым ты будешь неуклонно следовать. Я знаю, что всю твою жизнь тебе позволяли вести себя как угодно, и вот результат – ты выросла таким же избалованным ничтожеством, как твоя мать.
Мои пальцы непроизвольно сжались. Как она смеет так о ней говорить? Боль в груди усилилась. Я предприняла слабую попытку заговорить, но тетка отмела ее взмахом руки.
– Теперь этому настал конец, – как ни в чем не бывало продолжила она, не давая мне вставить ни слова. – Отныне ты в моем доме и будешь вести себя подобающе. Очень скоро ты поймешь, что главное здесь – дисциплина. То, что твои родители спускали тебе с рук, со мной не пройдет. Я не потерплю прогулов или вызовов в школу. Любая малейшая выходка с твоей стороны – и ты будешь проводить ночи в подвале, полном вонючих, голодных крыс.
При этих словах я еще больше побледнела. Мне не хотелось представлять подвал своих новоиспеченных родственников, у которых и сам дом выглядел, как самая мрачная тюрьма, в которой я оказалась заложницей поневоле.
– Есть ты будешь в своей комнате. Марджи, экономка, будет приносить тебе еду и не вздумай воротить нос – лучше ее блюд ты все равно ничего не получишь. То, что мой муж является твоим единственным законным опекуном…
– Вы врете – наконец выдохнула я, схватившись за стол, чтобы не упасть. Меня мутило.
– Что-о-о? – ее лицо вытянулось, делая ее похожей на змею, готовую броситься на меня в любой момент.
– У моих родителей было много денег. Они не могли мне ничего не оставить!
На лице моей тетки проступила жестокая ухмылка.
– Твоя мать всегда любила прожигать деньги твоего отца. Оказалось, что ее высокие запросы ее же и погубили, – язвительно изрекла она. – Его денег хватило лишь на то, чтобы покрыть накопившиеся за несколько лет долги. – Она сделала паузу, словно боксер, выбирающий, куда нанести удар, и громко добавила: – Не удивлюсь, если это она довела его до аварии, которая погубила обоих.
Сердце захлестнула жгучая боль, и я не нашла в себе сил ответить.
Смерив меня презрительным взглядом, она снова заговорила:
– Запомни, что ты здесь только по нашей милости и должна быть нам благодарна. Начни с того, что веди себя тихо и не попадайся мне на глаза. Я не хочу лишний раз видеть живое доказательство нашим неудачным родственным связям, от которых одни неприятности, – ее сухой указательный палец оказался прямо перед моим носом.
Едва сдерживая слезы, я молча сглотнула, чувствуя, как ком в горле нарастает с каждой секундой. Вволю насладившись моим побледневшим видом, она запахнула свою длинную шаль и исчезла в темном проеме двери, которая захлопнулась за ней с гулким щелчком.
Не рискнув проверить, заперта ли она, я опустилась на кровать и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов в надежде прийти в себя.
Тетины слова о долгах родителей молотом отдавались в голове. Не может быть! Они бы сказали мне! Но несмотря на то, что мне ужасно хотелось в это верить, я знала, что родители не имели привычки делиться со мной своими делами. Особенно, когда дело касалось семейного бизнеса.
На смену им пришли мысли о том, что теперь со мной будет. Привычный мир рухнул – остались бередящие душу воспоминания. Меня ожидала совершенно новая, незнакомая жизнь, в которой я осталась совсем одна и которая с завтрашнего утра будет выглядеть совсем иначе.
Еще долго я ворочалась на жестком матрасе, пока наконец не забылась беспокойным сном.
Глава 2. Первые впечатления
Меня разбудил внезапный резкий шум. Громко щелкнула дверь.
«Значит, все-таки заперта», – подумала я. Тот факт, что моя новая комната превратилась в тюрьму, лишь подтвердил тетины слова о том, чтобы отныне все будет по ее правилам.
Приподнявшись на подушке, я увидела незнакомую сгорбленную старуху со сморщенным как старый гриб лицом. Не иначе, как Марджи или как там ее. Экономка, о которой вчера говорила тетя. В ее высохших, покрытых старческими пятнами, руках позвякивал небольшой серебряный поднос, который был чуть ли не в три раза больше, чем его скромное содержимое.
Прошелестев длинной, местами съеденной молью юбкой, старуха со стуком опустила поднос на стол, расплескав немного черной жидкости, напоминающей горячий шоколад. Затем вышла из комнаты и через секунду вернулась с двумя большими пакетами и коробкой.
– Вставай и одевайся, хозяйка велела не опаздывать, – скрипуче приказала она, срывая с меня одеяло и грубо выталкивая с теплой кровати на холодный пол.
– Куда? – еле слышно спросила я, сомневаясь, что старуха расслышала мой осипший за ночь голос. Похоже, местные сквозняки и ослабевший от пережитого стресса организм сделали свое дело. Я простудилась.
– В школу. Одень форму и причешись, как подобает прилежной ученице, – она взмахнула одеяло и одним махом застелила постель. – Не понимаю, почему миссис Беатрис велела послать тебя позже, ведь Майк и Николь уже давно в школе, – недовольно запричитала она, захлопнув за собой дверь и оставив меня наедине с непривлекательным завтраком.
Жесткий бутерброд, на котором виднелись островки плесени, вызвал у меня приступ отвращения. Молча послав тетку и ее предупреждения насчет местных блюд подальше, я отставила тарелку в сторону и глотнула напиток, который изначально приняла за шоколад. Горло обжег отвратительный горький вкус, и я громко закашлялась. Ну и гадость! В жизни не пробовала ничего хуже. Теперь этот мерзкий привкус будет на языке целый день!
Отплевываясь, я собрала школьную сумку, с которой обычно ходила на занятия в прошлом году. За тетрадками и ручками туда последовал подарок родителей к началу учебного года – новенький смартфон, которым, впрочем, я пользовалась нечасто: родители редко интересовались, как у меня дела, а частая смена дорогих пансионов, куда они справляли меня на весь год, не позволяла завести постоянных друзей. В отличие от большинства моих сверстников, мои контакты ограничивались всего десятком человек, двое из них– наш бывший дворецкий и мой личный водитель. Теперь и их можно было стереть за ненадобностью.
Вспомнив про форму, я осмотрела пакет, из которого выглядывал уголок ткани в крупную черно-синюю клетку. Внутри было два совершенно новых комплекта, состоящих из короткой клетчатой юбки из мягкого твида и синей водолазки. Я дотронулась до мягкой ткани и сразу узнала кашемир. Мама всегда была помешана на одежде, одевая меня, словно куклу, в самую модную дизайнерскую одежду, поэтому я хорошо разбиралась в трендах и тканях. Этой ее страсти я никогда не разделяла – моей любимой одеждой была простая майка и удобные потертые джинсы. В другом пакете я нашла короткий синий плащ с капюшоном, а в коробке лежали высокие почти до колена сапоги и синие шерстяные чулки.
Я никогда не носила форму и особенно ненавидела юбки. Мне захотелось закричать, разорвать ее на мелкие части и выкинуть с окна на злость тетке. Больше всего на свете я хотела домой, вновь увидеть родителей, полюбоваться маминой отрешенной улыбкой, услышать звук чокающихся бокалов на многочисленных вечеринках, которые она устраивала чуть ли не ежедневно. Раньше я их ненавидела, считая, что они занимают весь ее мир, в котором для меня не оставалось места.
Но выбора не было – тетя вполне ясно дала понять, что выполнит угрозу о подвале. Одевшись в ненавистную форму, я подошла к большому зеркалу, занимающему полстены в моей новой ванне. По всему стеклу снизу-вверх расползалась уродливая трещина. Она напоминала мне меня: после аварии мое сердце словно треснуло пополам, а вместе с ним и весь мой не слишком уютный, но такой привычный мир.
Взглянув на свое отражение, я ужаснулась. За последний месяц под глазами пролегли серые тени и пропал знакомый вздорный блеск, лицо осунулось, тонкая, когда-то бархатистая кожа приобрела бледный оттенок, не оставив и намека на прежний легкий загар. Темно-каштановые волосы утратили прежнее сияние и висели тусклыми, беспорядочными комками. Густая непослушная копна в детстве доставляла немало хлопот моим нянькам, которые трудились часами, чтобы привести их в порядок. Природа не наделила меня подобным терпением, поэтому я позволяла непослушным локонам проявлять своенравие.
Сейчас у меня особенно не были ни настроения, ни желания возиться с укладкой, и я решила оставить все как есть. Поплескав в лицо водой, чтобы освежиться, я насухо вытерлась полотенцем и последовала за поманившей меня с кислым лицом старухой.
Ночной шторм уже прекратился. Снаружи стояла серая мгла, а верхушки деревьев скрывались в облаках густого тумана, через который не пробивался ни один солнечный луч. На своей английской родине я привыкла к пасмурной погоде, но здесь все было по-другому. Что-то тяжелое витало в воздухе. Туман как будто нарочно клубился вокруг меня, окутывая тело отвратительным сырым холодом. Стараясь отогнать от себя неприятное ощущение, я устремилась за сгорбленной фигурой, которая быстро засеменила вперед. Через сорок минут ходьбы мимо огороженных деревьями и высокими заборами участков, мы наконец-то оказались перед школой.
Угрюмое, сплошь увитое иссохшим, желтоватым плющом здание, наполовину скрытое от мира огромными живыми зарослями, одиноко возвышалось на холме. Нигде не было видно площадок для игр или спортивных занятий, к которым я привыкла в старых школах. По дороге нам не встретилось ни души, и на окружающей школьной территории, не считая машин на стоянке, было совсем пусто. Я даже засомневалась, обитаем ли вообще этот странный городок.
Но стоило нам подойти поближе, как массивные железные двери распахнулись. Из них навстречу, грациозно покачиваясь, выплыла стройная молодая женщина. При виде ее у меня невольно захватило дух. Одетая в белоснежную блузку из тонкого шелка и черную ассиметричную юбку, она была великолепна. Лебединую шею украшало дорогое колье, а тонкое запястье обхватывал восхитительный бриллиантовый браслет с причудливо вплетенными в него рубинами. Длинные русые волосы были собраны в высокую аккуратную укладку, приколотую заколкой в форме незнакомого экзотического цветка. Сколько же времени ей понадобилось, чтобы привести свои волосы в такой идеальный порядок? Я бы точно сошла с ума.
Женщина сделала изящный жест – и старуха, покряхтывая, засеменила обратно в сторону дома. Затем она внимательно осмотрела меня, и на короткое мгновение – слишком короткое, чтобы понять, привиделось ли мне или случилось на самом деле – ее покрытые легкой пеленой глаза прояснились, а лицо обрело сосредоточенное выражение. Пока я гадала, что во мне могло вызвать такую реакцию, ошеломление и растерянность на ее лице пропали, и она вновь смотрела куда-то сквозь меня, как будто я чудесным образом превратилась в воздух.
– Пойдем, дорогая, – мелодично промолвила она и мягко поманила меня рукой, показывая следовать за ней.
Это была самая странная школа из всех, в которых мне довелось побывать. Обычно все здания были примерно одинаковыми – серые стены, железные шкафчики и ничем не примечательные классы. Тут все было совсем по-другому. Две впечатляющие своими размерами лестницы плавным изгибом уводили на второй и третий этажи. Под ними с двух сторон располагалась большая гардеробная, закрытая затейливо расписанными, коваными решетками. Посредине – широкий проход, украшенный с двух сторон мраморными статуями, который соединял обе части здания и предназначался для того, чтобы попасть в столовую и школьный зал. Большое помещение парадного холла украшали массивные окна, которые, несмотря на дневное время, были наполовину прикрыты роскошными тяжелыми портьерами. Красивые лампы наполняли помещение неярким светом, а пол был устлан толстым мягким ковром, который надежно поглощал звук высоких каблуков моей спутницы. Несмотря на красивое внутреннее убранство, мрачная атмосфера буквально наполняла это место.
Где-то глубоко внутри вдруг возникло ощущение, которое я впервые испытала, увидев женщину на картине. Все это было мне уже знакомо. Но с другой стороны, это просто невозможно! Я могла поклясться, что никогда здесь раньше не была.
– Больше подошло бы для психушки, – тихо пробормотала я, оглядываясь по сторонам и ежась от неприятного, тягостного величия и одновременно ощущения удушья, исходящих от этих стен.
Если моя спутница и услышала мои слова, то не подала вид.
Мы поднялись на третий этаж и свернули направо. На стенах висели картины знаменитых художников, часть которых я видела в знаменитых музеях по всему миру. Почему-то у меня не было сомнений в том, что тут находились подлинники. Никакого намека на современные фотографии, плакаты, доски почета, шкафчики-локеры вдоль стен и тому подобные школьные мелочи. Но еще более странным было то, что повсюду, на высоких потолках, на перилах, на любой мелочи интерьера, был изображен золотой лев, грозно разинувший огромную пасть. Он попадался так часто, что в какой-то момент мне показалось, что он меня преследует, молча изучая и наблюдая со стороны.
Коридоры петляли и напоминали угрюмый лабиринт. Наконец перед большой величественной дверью женщина остановилась. Таблички не было, вместо нее – уже знакомая мне, только значительно увеличенная в размере золотая пасть льва, вырезанная на обоих дверях и сходившаяся посредине. Возникло чувство, что меня проводили прямо в клетку. В чем-то так оно и было. По прежнему опыту, которого у меня имелось немало, я заключила, что передо мной кабинет директора.
Не успела моя спутница поднять руку и постучать, как двери резко распахнулись, словно нас уже ждали. Приподняв голову и не глядя на меня, она проследовала внутрь. Немного помедлив и представив себе очередную неприятную беседу на тему исключения из прежних школ, я нехотя последовала за ней.
Оказавшись внутри, я тихо охнула. Роскошный интерьер комнаты был еще шикарнее, чем то, что я увидела до сих пор. Стены здесь были обшиты редким темным деревом. Один конец просторного кабинета занимал массивный дубовый стол ручной работы, на котором царил идеальный порядок. На другом конце возвышался большой камин с высокой чугунной решеткой. Небольшой журнальный столик, окруженный великолепными антикварными креслами с голубой обивкой, говорил о том, что хозяин этого кабинета любит старинные вещи. Паркет устилала шкура льва редкого белого окраса, а на стенах висели чучела убитых животных. При мысли о том, что когда-то они были живыми, мне стало нехорошо.
У окна спиной к нам и скрестив руки перед собой стоял высокий стройный мужчина. Его темные волосы были тщательно уложены, а белоснежная рубашка и черные брюки делали его похожим на владельца какой-нибудь крупной фирмы, с которыми часто встречался мой отец, но никак ни на директора этой странной школы.
– Оставь нас, – коротко приказал он, и женщина тут же скрылась, неслышно притворив за собой двери.
Повисшую в комнате тишину нарушало только тиканье старинных часов над камином. Чувствуя себя неуютно в короткой юбке и ожидая, пока он заговорит, я нервно переминалась с ноги на ногу и осматривала натертый до блеска стол. Не считая компьютера и одиноко лежащей папки, он был совершенно пустым. Никаких украшений, ни одной личной мелочи или хотя бы семейной фотографии. Ничего, что бы намекнуло на жизнь этого человека за пределами этих каменных стен. Однако все здесь свидетельствовало о его силе и могуществе.
Наконец директор обернулся. На вид ему было под сорок, а жесткий, властный взгляд не оставлял ни тени сомнения, что учеников этой школы держат в железном кулаке.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. В его тяжелом пронзительном взгляде сквозило что-то пугающее, и от нехорошего предчувствия у меня засосало под ложечкой.
Ни сказав ни слова, директор медленно подошел к столу и взял лежавшую перед ним папку.
Я тихо вздохнула. На этот раз я была бы рада, если бы из-за моего бурного прошлого меня решили не принимать, а вместо этого просто отправили бы домой. Безошибочная природная интуиция подсказывала мне, что сидеть взаперти под строгим контролем тетки было куда лучше и безопаснее, чем находиться в этом шикарном кабинете.
– Александра Луиза Элизабет Леран, – медленно произнес он, изучая папку с моими документами. Меня поразило, каким холодным и властным был его голос. – Твои ныне покойные родители явно не страдали скромностью, наградив тебя именем королевской особы, – с мрачноватой иронией усмехнулся он, небрежно просматривая остальные бумаги.
"...Проносящиеся мимо машины то и дело норовили обдать меня брызгами из лужи. Впрочем, это вряд ли бы ухудшило ситуацию: зонтик то и дело заламывало ветром, в результате я промокла до нитки. Подходя к воротам, я заметила другие синие плащи, покорно стекающиеся в школу со всех сторон. Некоторые из них шли пешком, другие только что припарковались на стоянке. Среди них были и желтые. Некоторые шли вместе, уклоняясь от поднятых машинами брызг. Только красные никогда не смешивались с другими, общаясь исключительно между собой.
Впереди меня одна полненькая ученица в желтом плаще внезапно шарахнулась в сторону - проезжающая мимо черный блестящий джип чуть было не сбил ее с ног. Приоткрыв окно, парень с крашеными белыми волосами в красной куртке, в котором я сразу узнала одного из громил Камиллы, громко засмеялся и свернул на стоянку.
- Осторожнее, Хлое, - к плачущей девочке подскочила Джин. - Я сто раз тебе говорила смотреть по сторонам, прежде чем переходить дорогу.
- Но я смотрела! Он специально ехал прямо на меня, - икая и трясясь от страха, пролепетала она.
- Тише, кто-нибудь может услышать, - зашикала на нее Джин, делая знак, чтобы она замолчала.
- Это правда, я тоже видела, - я остановилась рядом с ними и ободряюще посмотрела на Хлое.
Мне стало жалко трясущуюся бедняжку, которая была маленькой копией Джин. Те же большие серые глаза, курносый нос и прелестные веснушки. Ее светлые кучеряшки выбились из-под капюшона и теперь свисали мокрыми прядями на лбу, а с кончика носа капала вода. Единственное различие было в том, что Джин была тощая, как палка, а ее сестра была хорошенькой толстушкой. Вцепившись в руку Джин, она с любопытством рассматривала меня сквозь застилавшие глаза слезы.
- Тебе показалось, - Джин резко развернулась и потащила за собой сестру.
Хлое оглянулась на меня и помахала рукой. Я помахала в ответ.
Проследовав за всеми во внутренний холл, я увидела, что все ученики выстроились по цвету формы. Красные заняли центральное место. Некоторые из них указывали пальцем на испуганных учеников в желтой форме, другие удовлетворенно кивали или отрицательно мотали головой, обсуждая что-то между собой.
Среди покорно выстроившейся желтой толпы я заметила всхлипывающую от пережитого ужаса Хлое. Бедняжка, она же еще совсем маленькая! Скорее всего, это ее первый год в школе. Я гневно поискала глазами чуть не задавившего ее парня. Словно вросшая в пол скала, он возвышался на своем привычном месте рядом с Камиллой, рьяно охраняя ее от красной толпы восторженных поклонников. Те острили и по очереди отпускали шутки, на которые она заливалась своим серебристым смехом. В образовавшемся вокруг нее кругу я заметила и свою писклявую кузину Николь, которая подпрыгивала на одной ноге и хохотала как ненормальная. Зачастую совсем не к месту.
Майк стоял чуть поодаль и мирно беседовал с другим учеником. В отличие от ничем не примечательной, некрасивой Николь, он явно унаследовал больше от отца, чем от матери. Правильные черты придавали его лицу поразительную, немного холодную красоту, а горделивая, без высокомерия осанка делала его похожим на представителя высшего общества, которые вечно крутились у нас дома. Жаль, что я скоро уеду и мы никогда не подружимся. Из всех моих родственников он единственный, кто по какой-то причине не вызывал у меня неприязнь.
Оглядывая это красное сборище, я наткнулась глазами на темноволосого парня из столовой. Прислонившись к стене, он смотрел прямо на меня, а в его зеленых глазах играли насмешливые огоньки. Рядом с ним два парня в красной форме отчаянно пытались втянуть его в разговор, но он пропускал их слова мимо ушей. «И чего уставился?» - зло подумала я, переводя взгляд на другую сторону зала. К счастью, школьные красавчики никогда не были моей слабостью. А уж после его слов в столовой я бы и подавно на него не посмотрела.
При появлении учителей толпа выстроилась в три правильных прямоугольника по цвету формы. В середину вышла миссис Джеймс, за ней следовала как всегда изящная и безукоризненная мисс Белл. На этот раз на ней было строгое черное платье чуть выше колена, а верх украшал большой серебряный кулон. Она замерла чуть позади своей спутницы, которая была одета в ту же безвкусную водолазку и строгую юбку, в которых я видела ее в прошлый раз. Глаза молодой женщины смотрели куда-то поверх голов учеников, как будто мыслями она витала где-то очень далеко.
Миссис Джеймс остановилась и окинула учеников жестким взглядом. Встав позади всех, я молча ждала, пока эта нелепая церемония построения наконец-то закончится. И чья только это идея? Похоже, что ежедневное сборище перед уроками было еще одним из здешних глупых правил.
- Доброе утро, ученики, - громко промолвила она. Ее голос эхом прокатился под высоким сводом.
- Доброе утро, миссис Джеймс, - хором ответили собравшиеся.
- Итак, - она довольно сделала шаг вперед, - как вы все знаете, наша школа является величайшим учебным заведением, равного которому нет во всем мире.
А самомнения у них хоть отбавляй. Кем они себя возомнили? Гарвардом?
К моему удивлению, на лицах окружающих меня учеников в синей форме не отразилось никаких эмоций. Зато красные удовлетворенно закивали, и по их рядам пошли одобрительные звуки. Неужели они правда верят в эту чушь? Или их мозги настолько атрофированы, что они не в состоянии понимать всю нелепость происходящего?
Миссис Джеймс дала им вволю насладиться ее словами, а затем продолжила свою напыщенную речь.
- Наши великие предки построили эти великие стены (она сделала широкий жест, указывая на окружающие пространство), чтобы вы смогли совершенствовать те великие способности, которые были даны вам по праву.
Маразм какой-то. Можно подумать, они тут все какие-то особенные. Наверное, из-за жизни в этой богом забытой глуши у них окончательно поехала крыша.
- Кто-то из вас является настоящим сокровищем школы, ее гордостью, ее лучшим наследием…
Ее глаза, в которых промелькнула доля обожания, были устремлены на учеников в красной форме, которые разразились довольными криками.
- Кто-то, - энтузиазма в ее голосе заметно поубавилось, а голова слегка наклонилась в нашу сторону, - сыграет незначительную роль, а память о нем сотрется подобно пыли, ибо ему не даны таланты своих собратьев.
Ребята вокруг меня виновато потупили взгляд в пол.
- А кто-то недостоин даже ступить на порог этой великой школы, - на этот раз в ее голосе проступила неприкрытая ненависть, а взгляд сверлил заерзавшие от напряжения желтые ряды. - Учиться рядом с теми, кто скоро возьмет на себя бразды правления - величайшая честь, когда-либо оказанная им. Подарок, которого они ни в коей мере не заслуживают.
Со стороны красных послышались обидные насмешки, многие из ребят в желтой форме тихо заплакали. Миссис Джеймс сделала знак замолчать, и в зале снова воцарилась тишина.
- Как вы знаете, впереди у нас целый год напряженной учебы, который завершится состязанием наших лучших учеников…
И снова красные ряды разразились одобрительными возгласами, многие возбужденно топали ногами и оглушающе свистели. Некоторые стоящие рядом со мной ученики закрыли уши ладонями, и я последовала их примеру.
Пока миссис Джеймс пыталась утихомирить бушующий среди красных восторг, я ткнула локтем стоящего рядом невысокого крепкого парня, который учился со мной в одном классе.
- Что за состязание? - прошептала я.
- Молчи. Нам нельзя разговаривать, - тихо шепнул он в ответ.
Окружающие нас ученики неодобрительно покосились в мою сторону.
- Да что с вами? Ответить не можете? - возмутилась я.
Сборище ненормальных зубрил и съехавших крышей учителей! Здесь точно пора открывать сумасшедший дом.
- А, мисс Леран, о вас я упоминать не хотела, но раз вы решили снова нарушать установленные правила, то, пожалуй, придется сделать еще одно исключение.
В зале, как по волшебству, стало тихо. Стоящие передо мной ряды расступились, образуя живой коридор, и я увидела, что миссис Джеймс смотрит прямо на меня. Ну и слух.
- Я не нарушала ваши … - на слове «дурацкие» я запнулась, решив благоразумно его пропустить, - правила. Я лишь хотела спросить, что за соревнование.
По красным рядам прокатился насмешливый хохот.
- Дети, как вы уже, наверное, слышали, мисс Леран является новенькой, хотя такое случается у нас, кхм... очень редко.
- Уж мы-то постараемся, чтобы ей тут понравилось, - усмехнулся белобрысый качок. Стоявшая рядом с ним Камилла смерила меня брезгливым взглядом и что-то шепнула окружающим ее поклонникам. Они противно захихикали.
Но миссис Джеймс сделала знак рукой, затем обратилась лично ко мне:
- Вам, мисс Леран, будет особенно полезно узнать, что в соревновании принимают участие и те, кто носит синюю форму, но, к большому сожалению для вас, роль их … - ее глаза опасно сощурились, - оставляет желать лучшего. В наказание за свои провинности пятеро учеников вашего цвета формы отправятся на соревнование, которое состоится в конце учебного года. Учитывая, что в первый же день в школе вы уже успели как следует выделиться, что-то мне подсказывает, что в этом году вы будете в их числе, - самодовольно хмыкнула она.
Соревнование. Наверное, именно об этом общественном наказании говорила Джин. Интересно, в чем же оно заключается. Судя по голосу миссис Джеймс, это вряд ли было что-то приятное, по крайней мере, для тех, кто носит синюю форму. Я оглянулась на стоящую неподалеку Джин. Ее лицо было неестественно бледным, а глаза неотрывно смотрели в пол.
- На этом все, идите на уроки, - закончила мисс Джеймс, и разноцветная толпа потекла в сторону лестниц.
Когда я поднималась на второй этаж, то заметила, что Камиллина компашка о чем-то говорит, посматривая в мою сторону и громко смеясь. Минуя меня, они поднялись на третий этаж и исчезли в коридоре..."